Заброшенный сарай. Такой одинокий и старый и всеми покинутый… непонятый всем остальным миром, который по своему обычаю не признает все «не такое». Внутри кружились в медленном чопорном вальсе вечные спутники: тишина и темнота.
Единственным ценителем этого празднества разрухи и тлена был маленький, обтянутый плешивой шубкой, скелет. И у скелета было весьма конкретное имя. Холли.
Кошка, прикрыв глаза, вслушивалась в страдальческие скрипы-стоны старых половиц. Скучно, зато бродяга чувствовала себя в своей тарелке. Никакой боли, ни капли презрения лишь молчаливое понимание.
Глаза начали слипаться, а тощая шея все хуже и хуже удерживала голову в вертикальном положении. Сон на цыпочках подкрался к бандитке, усыпив ее скучным однообразием.
Громкий звук заставил Холли вздрогнуть. Что это было? Чужой? Здесь? Глаза впились в темноту, пытаясь пронзить ее черное тело и нащупать взглядом. Кого-то? А может что-то? Как любопытно! Из глотки вырвался сдавленный хрип-смех.
- Эй, есть тут кто нибудь?! - звонкий голосок, ножом полоснул по напряженному слуху.
Холли втянула воздух, пытаясь распознать тончайшие нотки запахов, чужеродных для этого Храма Безмолвия. Но в воздухе витало столько пыли, что одиночка лишь раздосадовано чихнула.
- Здесь нет никого, - мягкий, словно бархат, голос медом растекся по холодному, пыльному подвалу, пугая своей неуместной мягкостью, - но здесь есть кто-то.
Противоречивость не казалась Холли чем-то абсурдным, да и вообще она была не совсем уверенна в реальности происходящего. Ей вообще не стоило доверять слуху, голоса могут звучать лишь в голове, а вот глаза и нос… они врали редко. Но, к сожалению, сейчас они были бессильны.
Тощее тело призраком двигалось на звук, копошащегося Нечто, осторожно, крадучись, словно боясь спугнуть пугливого зверька.