аррр, Бродский, Блок и Северянин - моя любовь *___*
x x x
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной, но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.
х х х
Сюзанне Мартин
Пчелы не улетели, всадник не ускакал. В кофейне
"Яникулум" новое кодло болтает на прежней фене,
Тая в стакане, лед позволяет дважды
вступить в ту же самую воду, не утоляя жажды.
Восемь лет пронеслось. Вспыхивали, затухали
войны, рушились семьи, в газетах мелькали хари,
падали аэропланы, и диктор вздыхал "о Боже".
Белье еще можно выстирать, но не разгладить кожи
даже пылкой ладонью. Солнце над зимним Римом
борется врукопашную с сизым дымом;
пахнет жженым листом, и блещет фонтан, как орден,
выданный за бесцельность выстрелу пушки в полдень.
Вещи затвердевают, чтоб в памяти их не сдвинуть
с места; но в перспективе возникнуть трудней, чем сгинуть
в ней, выходящей из города, переходящей в годы
в погоне за чистым временем без счастья и терракоты.
Жизнь без нас, дорогая, мыслима - для чего и
существуют пейзажи: бар, холмы, кучевое
облако в чистом небе над полем того сраженья,
где статуи стынут, празднуя победу телосложенья.
18.1.1989
x x x
В будуаре тоскующей нарумяненной Нелли,
Где под пудрой молитвенник, а на ней Поль де-Кяк,
Где брюссельское кружево... на платке из фланели! -
На кушетке загрезился молодой педагог.
Познакомился в опере и влюбился, как юнкер.
Он готов осупружиться, он решился на все.
Перед нею он держится, точно мальчик, на струнке,
С нею в парке катается и играет в серсо.
Он читает ей Шницлера, посвящает в коктэбли,
Восхвалив авиацию, осуждает Китай.
И, в ревнивом неверии, тайно метит в констэбли...
Нелли нехотя слушает,- "лучше ты покатай".
"Философия похоти!.." Нелли думает едко:
"Я в любви разуверилась, господин педагог...
О, когда бы на "Блерио" поместилась кушетка!
Интродукция - Гауптман, а финал - Поль де-Кок!"
х х х
Бледнел померанцевый запад,
В горах голубели туманы,
И гибко, и цепко сплетались
В объятьях над вами лианы.
Сквозь кружева листьев ажурных
Всплывали дворцов арабески,
Смеялись алмазы каскадов
Под их пробужденные плески.
Вам слышался говор природы,
Призывы мечтательных веток,
И вы восхищалися пляской
Стрекоз, грациозных кокеток.
Растенья дышали душисто
Вечерним своим ароматом,
И птицы, блаженствуя, пели -
Как вы, восхищаясь закатом.
Весь мир оживал при закате
По странной какой-то причуде...
И было так странно, так дивно
Вам, жалкие темные люди!
И было вам все это чуждо,
Но так упоительно ново,
Что вы поспешили... проснуться,
Боясь пробужденья иного...
1908
х х х
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
======
я не очень люблю религиозные темы в песнях и стихах, так как у меня есть своя собственная причина ненавидеть религию, однако, одно из (?) стихотворений или песен очень нравится, оно про варфоломеевскую ночь, жутко трогает за душу и вообще, просто нравится.
больше склоняюсь к варианту, что это церковные песнопения. было найдено в далеком 2011-ом году и вызубрено наизусть. и все стихи выше - тоже, но это первое.
х х х
Брат мой Лазарь,
Выйди вон!
Слышен колокольный звон
На парижских улицах пустых,
Крест укажет путь тебе.
Только в этой темноте
Даже Богу не узнать своих.
Брат мой Лазарь,
Нам пора!
Говорят, что здесь вчера
Ангел шел, едва касаясь крыш.
Он с Голгофы шел в Версаль,
А в руках держал Грааль,
Заливая кровью весь Париж.
Агония августа...
Брат мой, возрадуйся!
Превратить в кровь вино хотелось давно
И - камнем на дно,
Но,но,но
Варфоломеевская ночь!
Женевьева саван шьет,
Дионисий гроб несет,
И к утру всю козырную масть
В землю сложат крапом вверх,
Так сойдется без помех
Королевы Матери пасьянс.
Агония августа - звезды в бреду,
Лето танцует с веревкой на шее,
Сыграна свадьба, гостей отпоют
В праздник Святого Варфоломея.
Агония августа...
Брат мой, возрадуйся!
Превратить в кровь вино хотелось давно
И - камнем на дно,
Но,но,но
Варфоломеевская ночь!
Жар спадет, мы опять станем братьями,
Смоем кровь покаянья с души,
И опять поцелуем распятия
И за пазуху спрячем ножи.
Будет быт наш спокоен и выдержан,
Но как символ недобрых вестей
Плачет кровью боярышник высохший
Над могилами галльских детей.
