Утро. Я просыпаюсь, открываю глаза и вздыхаю.

- Доброе утро, Дистрикт 12! - прошептала я, хотя прекрасно понимаю, что утро совсем не доброе.

Меня зовут Яролика Барклет, сейчас мне шестнадцать. Я родилась в Дистрикте 12, в районе, который зовется Шлаком. Всю свою жизнь я провела здесь, в этом доме. Раньше у меня была мать и брат, но теперь я живу только с отцом. Мой брат участвовал в семьдесят первых Голодных Играх. Он погиб, а мама не смогла смириться с это смертью, поэтому повесилась. В поначалу я была зла на нее за это, но позднее простила - надо уметь прощать. Но я не жалела о ее смерти. Нет, не потому, что такая жестокая и бездушная, просто предпочитаю жалеть живых и любить их. Таким людям любовь требуется больше, чем тому, кто уже давно лежит в деревянном ящике, закопанном в земле.

Итак, после смерти брата и мамы мы с папой остались одни. Жизнь наша очень плоха, что не удивительно. В Шлаке нужно очень долго и упорно искать благополучную семью, да при этом скорее всего ты не найдешь такую. Иногда у нас дома совсем не бывает еды, поэтому приходится воровать, причем редко успешно. Пекари очень жадные до своего добра, в Котле, нашем черном рынке, можно поесть только дав что-то взамен. Поэтому мне иногда приходится выбираться в лес, где я ищу съедобные ягоды и коренья, травы и грибы.

Но мы бы не выжили без Быстролапа - моего друга. Он охотится, приносит нам часть своей добычи, за что я ему очень благодарна, ведь я не всегда решаюсь выбраться в лес: хищники и все такое. Но я боюсь за него, ведь если кто узнает, что он охотится, то его могут публично расстрелять. Пока миротворцы снисходительны, Быстролап продает свое мясо даже им.

Спускаю ноги на холодный дощатый пол и подхожу к маленькому зеркалу, на котором куча отпечатков, смотрюсь в него. Все же оно не такое уж и грязное, поэтому я вижу свое отражение. На меня смотрит девушка со светло-зелеными глазами и рыжими, растрепанными волосами. Лицо и волосы чистые - вчера вечером я их тщательно помыла.

Беру с тумбочки расческу, аккуратно прочесываю волосы, после чего делаю пучок. Подхожу к шкафу, открываю его. Одежды мало, да и та, наверное, вся рваная. Я начинаю рыться в шкафу, пока не нахожу то, что мне нужно - красивое платье изумрудного цвета. Его я берегу для особых дней, а сегодня именно такой. Надо отметить, что сегодня я уделяю больше времени своему внешнему виду, чем обычно.

Одеваюсь и снова смотрю в зеркало. Да, то что нужно. Платье идеально подходит к моим темно-рыжим волосам.

Выхожу из комнаты. Папа сидит за столом. Он положил на него две руки и сейчас кажется таким задумчивым, что мне не хочется прерывать его мыслей. Пытаюсь проскользнуть мимо, оставаясь незамеченной, однако ничего не выходит - я наступаю на что-то, от чего раздается тихий хруст, но и его достаточно, чтобы отец услышал - слухом он обладает отменным.

- Доброе утро, Яролика! - заслышав хруст, папа поворачивает ко мне голову и улыбается, отчего я ошарашено на него смотрю. Он уже давно не улыбается, особенно в такой день.

- Доброе утро! - отвечаю я, хотя это утро никак нельзя назвать добрым, ведь именно сегодня будут выбраны парень и девушка, которые примут участие в Играх. Приятного мало, что уж тут говорить. Я даже не знаю, сколько за все время Игр было победителей из нашего дистрикта. Знаю, что очень мало, меньше, чем в других. В живых осталась лишь одна женщина. Она старая и сейчас ей пора бы в отставку, так сказать. Не знаю, сколько лет она уже сопровождает трибутов, но на первых Играх, которые я запомнила, ментором была именно она.

- Ты очень красивая. Знаешь, ты очень похожа на свою мать, - мой отец продолжает лучезарно улыбаться, проводя рукою по моим волосам. Теперь причина его хорошего настроения стала мне понятна - я напомнила ему мою покойную мать, а ее он любил сильнее жизни. Странно, что он не захотел последовать за нею после ее смерти. Однако за это я люблю его еще сильнее - он решил выходить меня, свою дочь несмотря ни на что. Теперь всю любовь он отдает мне. Не представляю, что стало бы с ним, если бы он потерял меня. Подумать страшно - сразу в голову лезут разные непрошеные мысли. Брр...

- Спасибо, - растерянно и слегка смущенно благодарю я. Мама была самой красивой во всем Шлаке в свое время. Мне часто говорят, что я пошла в нее и внешностью, и характером. Второе для меня теперь звучит как оскорбление. Я бы никогда не повесилась бы, умри один мой ребенок, не оставила бы свою дочь без матери!

Я очень выделяюсь среди здешних жителей. Если мой отец коренной житель шлака и у него серые глаза и темные волосы, то я со своими зелеными глазами и рыжими волосами смотрюсь здесь как-то чуждо. Если принарядить меня, то я буду похожа на капитолийскую особу - так говорят многие в Котле и не только там.

Больше мы не говорим, а просто молча завтракаем. Сегодня праздничный завтрак - мы едим жареного кролика, которого вчера подстрелил Быстролам и заедаем его стеблями какой-то травы, похожей на вкус на какой-то овощ, вот только никак не могу припомнить, на какой.

Отец говорит, что я нравлюсь Быстролапу - как иначе объяснить то, что он приносит нам добычу и не берет за нее платы? Я отмахиваюсь от слов отца, говоря, что мы просто друзья. На самом деле я и сама не знаю, что мне чувствовать к Быстролапу. В нашем Дистрикте опасно испытывать к кому-то какие-то чувства, если твоему избраннику или избраннице нет восемнадцати. Иначе каждый год будешь страдать, боясь, что именно ее или его выберут трибутом.

После завтрака я выхожу на улицу и сажусь на низкую старую лавочку около нашего дома. Единственное, что мне нравится тут, снаружи - почти свежий воздух. А что мне не нравится? Рядом лес. Я его боюсь, ведь в лесу могут водиться хищники. Хотя я могу забраться на верхушку дерева и отсиживаться там. Я лазаю по деревьям как белка - меня научил Быстролап. Я многим ему обязана.

Не знаю, сколько я просидела на лавке, дыша свежим воздухом. Я встала только тогда, когда меня позвал отец. Он сказал, что пора идти. Боже, неужели прошло столько времени? Неужели уже час дня и нам пора?

Каждый год мы ходим туда, на главную площадь, и каждый раз я с замиранием сердца жду, когда объявляют девушку и парня, которые будут участвовать, молясь при этом Богу, чтобы это была не я или не Быстролап.

Мы с отцом приходим на площадь, освещенную ослепительным солнцем, лучи которого, как кажется, проникли всюду. Повсюду люди с камерами - еще бы! Им же надо заснять, как появляются слезы на глазах у тех, кого выберут! Им хочется видеть, как рыдают родители, как они не хотят отпускать детей, но они обязаны. Фу, как это мерзко и низко. Ненавижу всех этих людей из Капитолия, пускай горят в аду!

Все проходят запись - так считают, какое количество людей проживает в Дистрикте 12.

Народу стало слишком много, все теснятся рядом друг с другом, устремив взгляды на сцену. На ней как всегда три стула. На одном из них сидит мэр, человек довольно милый и добродушный, на другом - Песчаная Буря - капитолийка-идеалистка, которая приезжает сюда каждый год. Она ответственная за наш дистрикт, однако мало кому из нас она нравится, впрочем, она скорее всего относится к нам не лучше. Ее лживый голос, ее безупречные манеры раздражают нас, а ее выводит из себя то, что мы неряхи, не заучившие наизусть все правила этикета. Все это вызывает неприязнь к ней. А в Капитолии она, наверное, пользуется уважением!

Третий стул заняла Щербатая - мрачная женщина, отгородившаяся от общества огромной невидимой стеной. Она победила в Голодных играх лет двадцать назад, после победы она очень изменилась. Конечно, ведь к концу игр осталась лишь она да ее напарник. Ей пришлось убить его, ведь иначе это сделал бы он, а молодой девушке хотелось жить. Для нее было большим испытанием убить напарника, ведь он был ее братом.

Часы пробили два. Мэр встает и начинает свою речь, но я не слушаю. Он говорит одно и тоже каждый год, и это порядком всем надоело. После его речи всем снова показывают документальный фильм о войне, о восстании, которое удалось подавить и после которого были введены Игры. Я даже зеваю пару раз, уставившись на экран, зрелище довольно скучное, поэтому я облегченно вздыхаю, когда фильм заканчивается, Песчаная Буря поднимается со стула и направляется к центру сцены маленькими шажками, а я этим временем удивляюсь, как ей удается ходить в туфлях на таком высоченном каблуке.

- Поздравляю всех с семьдесят четвертыми ежегодными Голодными Играми! И пусть удача всегда будет на вашей стороне! - писклявый голос этой капитолийской особы режет слух, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поморщиться от отвращения.

Песчаная Буря подходит к стеклянному шару, в котором лежат имена девушек. Я знаю почти всех, кто проживает в нашем Дистрикте и уже успеваю несколько раз помолиться за некоторых девушек, пристально наблюдая за движениями Песчаной Бури. Женщина, одной рукой поправив парик, достает чистый, идеально белый листок бумаги. Она читает имя про себя, шепотом, и я наблюдаю за тем, как шевелятся ее губы, дожидаясь, когда она произнесет имя. Замечаю, что над площадью повисла тишина. Кажется, что если упадет горошина - все услышат.

- Яролика Барклет! - ее слова - как гром посреди ясного неба! Громкий голос Песчаной Бури звучит у меня в ушах, я не могу оправиться от шока. Я? Но почему, как? Я не подписывалась на тессеры, мое имя не списывали дополнительно, поэтому листков с моим именем должно быть немного. Отец все время берег меня от Игр, и теперь оказывается, что старания его напрасны!

Оборачиваюсь к отцу, не верю глазам: он плачет. В моих глазах отчаянье, и я прихожу в ужас от одной только мысли о том, что возможно вижу его последний раз. Я не показывала ему всю любовь, на которую была способна, хоть знаю, что ему не нужны были мои слова. Он понимал меня и без них, однако сейчас у меня в душе - белое пятно. Я не успела заполнить это пятно, пропасть. Я проводила слишком мало времени с отцом! И вот теперь он остается один, совсем один. Сначала брат, потом мама, теперь и я. Что за чертова жизнь, за что ему все это, а Господи?

Медленно поднимаюсь на сцену. Кажется, что сердце сейчас вырвется из груди. Ноги подкашиваются, и мне кажется, что они в одно мгновение стали ватными, мягкими, ведь идти на них чудовищно сложно. Щербатая подходит ко мне и хлопает по плечу, ободряюще улыбаясь: скорее всего, хочет поднять мне настроение. Я знакома с ней, она повстречала меня во время прошлогодних Игр, на этой площади. Мы разговорились с ней, она оказалась довольно хорошей собеседницей и отличным человеком, просто он слишком замкнута в себе.

Щербатая садится на место, мне становится еще хуже, чем прежде. Рядом нет никого, кто поставит плечо, кто не бросит. Ох, что же может быть ужаснее, чем то, что случилось со мной? Если я думала, что все худшее позади, то ошибалась.

- А теперь пришло время объявить имя второго трибута! - голос относится откуда-то издали, Песчаная Буря подходит к второму стеклянному шару, достает листок и читает имя, причем сразу вслух. - Быстролап Флетчер!

Кажется, у меня начинает кружиться голова. Может быть мне показалось? Нет, вот он, идет ко мне. Нет, нет, только не это! Как же мы станем не просто соперниками, а даже врагами? Почему именно он, почему Быстролап? Он становится рядом и смотрит мне прямо в глаза. Его взгляд какой-то холодный, чужой. Это не тот парень, который приносил мне дичь все эти годы! Неужели всей нашей дружбе конец? Нет, этого быть не может! Возможно, это просто маска спокойствия, а за ней кроется боль? Да, скорее всего.

- Трибуты, пожмите друг другу руки! - говорит мэр. Протягиваю руку Быстролапу, он крепко сжимает мою ладонь, а после этого нас уводят куда-то, и я чудовищно боюсь того момента, когда мне придется отпустить руку друга...

Быстрым шагом мы направляемся к дому правосудия, и я чувствую себя неловко, ощущая на себе взгляды миротворцев и видя их оружие, направленное на нас с Быстролапом. Всем видом эти люди говорят, что если мы попробуем сбежать, то нас точно прикончат на месте.

Мы подходим к двери дома правосудия и заходим внутрь. Тут нас с Быстролапом разлучают, уводя в разные стороны. Смотрю другу вслед, и вскоре он скрывается за ближайшим углом, сопровождаемый миротворцем. Меня ведут по коридорам, и я на каждом шагу изумленно ахаю. В этом здании я первый раз, поэтому поражаюсь тому, что в двенадцатом есть люди, которые живут так шикарно. Наконец-то меня подводят к двери и вталкивают в комнату, оставляя одну.

Никогда не думала, что буду стоять в комнате, предназначенной для последней встречи трибута с родными, ждать отца. Я не хочу в ним прощаться, лучше бы мне не видеть его до отъезда! На душе станет еще более паршиво, чем прежде. Однако отцу хочется увидеть меня в последний раз. Скорее всего, он еще не смирился с тем, что это последний день, когда мы с ним видимся.

Я присаживаюсь на краешек дивана, обитого бархатом, однако тут же вскакиваю, слыша скрип двери. Через пару секунд в комнате появляется папа, и я бросаюсь ему на шею, тут же начиная безудержно рыдать. Он гладит меня по спине и нашептывает что-то успокаивающее, но я не разбираю слов, просто обнимая его и продолжая рыдать. Так мы стоим пару минут, и за все это время я не произношу ни слова. Когда я отстраняюсь от отца, он мягко говорит:

- Яролика, моя любимая и единственная дочь. Ты сильная, просто помни это, - говорит он, хотя сам понимает: это не так. Я не сильная, да к тому же храбрости у меня ровно столько же, сколько у зайца, за которым гонится лиса. Кого он хочет обмануть? Себя или меня? - Возьми это кольцо на арену, оно будет напоминать тебе о доме. Там, на арене, помни, что я люблю тебя и жду. Попробуй вернуться, пообещай, что постараешься!

- Хорошо, я обещаю, - произношу я и утираю слезы тыльной стороной ладони. Тут-же заходят миротворцы и уводят папу. Он хочет мне что-то сказать, но ему не дают это сделать, захлопнув дверь. На пару минут я остаюсь одна. Съедаемая грустными мыслями, хватаюсь за спинку кресла, чтобы не упасть: от чего-то кружится голова. Мое и без того ужасное состояние становится еще хуже, когда в комнату заходит Песчаная Буря, хватает мою руку и маленькими быстрыми шажками уводит меня куда-то, тараторя что-то про правила этикета и шикарное убранство поезда, в котором мы будем проживать два дня. Даже когда мы садимся в машину и едем на вокзал, эта женщина не перестает тараторить, пока я любезно не прошу ее замолчать. Больше она не говорит ни слова, причем вид у нее крайне обиженный.

На вокзале куча народу: репортеры повсюду, они фотографируют нас. Я встречаю Быстролапа, он что-то говорит, но в этом шуме я ничего не слышу. Когда мы оказывается в поезде, я облегченно вздыхаю. Поезд трогается с места, и вскоре вокзал моего родного Дистрикта 12 скрывается вдали. Кто-то снова берет меня за руку, поначалу я думаю, что это Песчаная Буря, однако нет: Щербатая. Эта женщина нравится мне больше, чем писклявая капитолийка в странном парике. Щербатая уводит меня в какой-то вагон и объявляет, что он мой.

- Там ванная, а там гардеробная, - объясняет женщина, пока я с открытым от изумления ртом оглядываю комнату. Стены и пол выполнены в нежных зеленых тонах, на полу у огромной кровати - пушистый бежевый коврик. В моем вагоне есть большое окно, столик с фруктами, какие-то книги, а так же множество разных кнопочек повсюду. Нажимаю одну из них, и тут неизвестно откуда начинают доноситься звуки симфонического оркестра. Они становятся громче, а музыка просто чудесная! Я позволяю себе прилечь на кровать и насладиться моментом, забыть на пару минут обо всем на свете!

В реальность меня возвращает Песчаная Буря, которая заглянула ко мне сообщить, что через час все собираются в так называемой столовой на ужин. Увидев, что я все еще не переоделась, капитолийка долго что-то недовольно бормочет, после чего уходит, закрыв за собой дверь. Оставшись одна, я встаю с кровати и иду в гардеробную. Отыскав там легкое бирюзовое платье и такого же цвета туфли (слава Богу, что не на каблуке), тащу одежду и обувь в ванную. Зайдя в нее, я удивляюсь красоте и простору: ванная комната почти такого же размера, как и спальная. Пол мраморный, стены выложены плиткой кремового цвета. Тут есть и джакузи (кажется, это так называется), и душевая кабинка. Сейчас времени у меня маловато, поэтому я, сняв с себя платье, захожу в душ и минут десять стою под струями теплой воды и только потом вспоминаю, что следует еще вымыть голову. Выдавливаю на голову шампунь, который весьма приятно пахнет.

Вымывшись, я выхожу из душа, почти насухо вытираю голову пушистым полотенцем, сушу волосы феном и одеваю то самое платье и туфли, которые выбрала. Потом сажусь на краешек кровати и смотрю, как проходила жатва в других дистриктах. Из первого выбрали рыжеволосую двушку Белку и крепкого на вид парня - Ежевику. Когда показывают, как проходила жатва во втором, я задерживаю взгляд на глазах девушки-трибута: они точно такие же, как у людей из шлака, да и волосы у нее темные, как будто она родом из нашего дистрикта. Удивительно, ничего не скажешь.

Приходит Песчаная Буря и зовет меня ужинать, похвалив мой внешний вид и сказав, что у меня хотя бы есть чувство вкуса. Женщина мертвой хваткой впивается в мою руку и так быстро идет вперед, что я еле успеваю за ней. Когда мы входим в столовую, то оказывается, что все уже собрались и дожидаются только нас с Бурей. Я сажусь рядом с Быстролапом и он обеспокоенно смотрит на мою покрасневшую руку.

- Песчаная Буря, - объясняю я, потирая запястье. - Вцепилась в меня мертвой хваткой и не отпускала всю дорогу сюда. И все тараторила, тараторила что-то. Это ей бы участвовать в голодных Играх, она кого хочешь до смерти заговорит! - говорю я, и мы с Быстролапом дружно смеемся. Я замечаю, что Щербатая смотрит на нас с одобрением: до поры до времени мы должны быть дружны. Жаль, что нашей дружбе придет конец. Я резко прекращаю смеяться и накладываю себе в тарелку салата с тунцом: я пробовала его однажды и он мне понравился. Бастролап вопросительно смотрит на меня, пытаясь узнать что случилось, однако я лишь качаю головой и отмахиваюсь, говоря, что все хорошо. Больше я ничего не ем, хотя стол в буквальном смысле просто ломится от огромного количества блюд. Меня не привлекает ни жареный поросенок, ни мясной рулет. Я не хочу есть торт или пить чай, поэтому встаю с места и направляюсь в свое купе, говоря, что я сыта.

- Яролика, подожди, - Быстролап пошел за мной, я слышу его шаги позади себя. Я останавливаюсь, давая другу догнать меня. - Я понимаю, тебе плохо, но мне не лучше. Не оставляй меня одного в кругу этих людей, - я улыбаюсь Быстролапу и беру за руку. В мое купе мы приходим вместе. Садимся на кровать и долго болтаем о чем-то, а потом я заявляю, что хочу спать. Он уже собирается уходить, как я неожиданно для самой себя прошу его:

- Быстролап, - он уже стоит у двери, когда слышит мой голос. - Прошу тебя, побудь со мной, не хочу оставаться одна.

И вот мы ложимся рядом. Я чувствую, как он обнимает меня за талию, и от этого мурашки проходят по всему телу. Я прижимаюсь к другу и засыпаю, согретая теплом его тела. Как бы я хотела никогда не просыпаться! В этот момент мне было хорошо, как никогда до этого, и даже мысли об отце и доме отошли на задний план. И все же он мне не просто друг. Ведь не просто же так сердце чуть не выскакивает из груди, когда он прикасается ко мне...

***

- Эй, Яролика, - сквозь сон слышу я я чей-то шепот и открываю глаза, щурясь от ослепительного солнца, проникающего в мою временную спальную через огромное окно. Надо мной склонился Быстролап, его волосы растрепаны, а в глазах пляшут озорные огоньки. Такой Быстролап мне и нравится. Я улыбаюсь ему и нехотя отрываю голову от подушки. - Уже полдень, через пару часов уже Будем в Капитолии!

- Что? - удивленно спрашиваю я, вскакивая с кровати и тут же обнаруживая, что на мне то же платье, в котором я была вчера. Что же, это даже хорошо: не хочу тратить время на переодевание. Подбегаю к зеркалу, прочесываю волосы и собираю их в хвост. Краем глаза замечаю, что Быстролап следит за каждым моим движением и снова улыбаюсь. Потом хватаю его за руку и вывожу из моего вагона. - Что же ты не разбудил меня раньше? Мы успеем поесть до приезда?

- Думаю, что успеем, - кивает Быстролап, не отставая от меня ни на шаг. - Я не решился тебя будить, ты так сладко спала. К тому же мне понравилось наблюдать за тем, как ты улыбаешься во сне, - от этих слов Быстролапа становится теплее на душе. В этот момент я даже радуюсь, что в Капитолий мы едем вместе. Без его слов и поддержки мне было бы гораздо хуже. Он не представляет, какие меня мучают кошмары после Игр, на которых погиб мой брат. И сегодня я впервые за долгое время смогла спать спокойно, ведь рядом был Быстролап.

Мы больше не разговариваем, а лишь молча идем в столовую. Там же молча завтракаем, здороваясь со Щербатой. Песчаная Буря что-то бормочет про несовершеннолетие и разврат, и меня это очень смешит. Судя по тому, как она подозрительно смотрит на нас, она явно не думает, что Быстролап провел ночь в мой комнате лишь потому, что меня мучают кошмары. Когда же капитолийка начинает откровенно кидаться оскорблениями в мою сторону, меня начинает это раздражать, и вскоре я не выдерживаю, закричав:

- Ой, да не был между нами ничего! Просто меня мучают кошмары, а Быстролап - мой друг. Он единственный, кто может успокоить меня! - я улыбаюсь, когда вижу, что Быстролап давится от смеха. Песчаная Буря в этот момент выглядела крайне оскорбленной, бросая в мою сторону злобные взгляды и пару раз открывая рот, будто решая, высказаться или нет. Ох, теперь по Капитолию точно поползут слухи о трибутах из двенадцатого дистрикта!

Кстати, о Капитолии. Я выглядываю в окно и вижу его: огромный, великолепный город. Наш поезд мчится настолько быстро, что через пару минут мы уже подъезжаем к вокзалу. Я машу рукой капитолийцам и улыбаюсь (улыбка дается мне с трудом), думая про себя, что все мои самые счастливые дни позади. Вот он - блистающий Капитолий. Для меня приезд сюда - то же самое, что приезд в ад.

Я стою посреди просторной комнаты на кафельном полу. Ноги замерзли и я ужасно смущена, ведь меня заставили полностью освободиться от одежды. Несколько человек-капитолийцев работали над моим внешним видом, и теперь оценивающе осматривают меня, будто я являюсь произведением искусства. Я хочу укрыться халатом от их настойчивых и странных взглядом, и тогда моя команда отбирает его у меня, причем их совсем не смущает тот факт, что это единственная одежда, которая была у меня: мои туфли с платьем уже давно куда-то унесли.

- Думаю, что это все, - вздыхает женщина с молочно-белыми волосами и таким же писклявым голосом, как и у всех в Капитолии. - Ох, настрадались мы с тобой! Как можно совсем не следить за своими бровями? - ее слова меня раздражают, особенно если учесть, что у нее самой бровей нет, а вместо них - серебристые татуировки. И как можно считать, что это красиво?

Мне сообщают, что вскоре придет мой стилист и оставляют меня одну. От одной мысли о том, что этот стилист - мужчина у меня начинает кружиться голова. Не могли они оставить мне хотя бы халат? Если этот стилист окажется вполне нормальным парнем, то будет только хуже. Капитолийцев можно не воспринимать всерьез, но если кто-то из них окажется похожим на нормального человека, то я буду стесняться гораздо сильнее, чем в тот момент, когда со мной работала команда подготовки.

- Здравствуй, Яролика, я Чернохвост, - я слышу голос стилиста, причем совсем не писклявый. Я стою к нему спиной, чему очень рада, хотя скорее всего он заставит меня повернуться. Но стилист приятно удивляет меня, протягивая халат. Накидывая его, я поворачиваюсь к нему и с благодарностью смотрю прямо в глаза. - Сейчас принесут твое платье, надеюсь, что оно понравится тебе. Я долго думал над тем, какой костюм можно придумать для трибутов из двенадцатого. Работой я доволен. В общем, не буду больше ничего говорить, сама посмотришь.

Приносят платье, аксессуары и всякую другую чепуху. Я прошу Чернохвоста отвернуться, после чего одеваюсь. Платье сидит на мне просто идеально, это в точности мой размер! Когда я разрешаю стилисту повернуться, он оценивающе осматривает меня, затем кивает и вызывается нанести легкий макияж на мое лицо. Я покорно терплю все, потом Чернохвост приказывает, чтобы я не открывала глаза и ведет меня куда-то.

- Все, можешь смотреть, - слышу я его голос и открываю глаза. Оказывается, я стою перед огромным зеркалом. Платье оказывается не просто красивым, оно шикарное. А когда Чернохвост направляет на меня струю света, платье начинает переливаться разными цветами: от бледно-желтого до бордово-красного. На мгновение кажется, будто меня охватило пламя. Это гениально, жителям Капитолия явно понравится!

Неожиданно для самой себя бросаюсь на шею стилисту, посыпаю его похвалами, и мне кажется, что он смущен. Я растрепала его каштановые волосы, и теперь мне слегка стыдно. Ничего страшного, не думаю, что ему будет трудно привести волосы в порядок, хотя на мой взгляд такая прическа идет ему куда больше. С такими волосами он напоминает мне Быстролапа. Кстати, о моем возлюбленном (да, я призналась себе, что он мне небезразличен). Надеюсь, что ему понравится мой новый образ.

С Быстролапом встречаюсь только когда подхожу к колеснице. на нем черная кожаная куртка, такого же цвета джинсы и обувь. По всей одежде тянутся как бы огненные полосы. Он и правда похож на раскаленный уголь, а я на огонь. И мы идеально подходим друг другу. Эта мысль отчего-то греет меня, и я улыбаюсь. Сейчас я даже не боюсь того момент, когда на меня и мой костюм будут пялиться сотни, нет, тысячи капитолийцев, а так же жители дистриктов.

Мы забираемся на колесницу, и через несколько мгновений она трогается с места. Как только выезжаем на площадь, в глаза мне ударяет свет прожекторов, и я представляю, как чудесно выглядит сейчас мое платье. Мне совсем не страшно, наоборот: все события воодушевляют меня. И тут в голову приходит безумная мысль. Думаю. что жителям Капитолия она понравится. Я беру Быстролапа за руку, поворачиваю к нему голову и шепчу:

- Быстролап, - он ждет, что я скажу дальше. - Поцелуй меня, - парень явно не ожидал от меня таких слов, похоже он просто ошарашен. Пару мгновений он смотрит мне прямо в глаза, а потом тихо, осторожно спрашивает:

- Ты это сейчас серьезно? - я киваю, - Прямо здесь? - я киваю снова. Тогда он притягивает меня к себе, я подаюсь вперед, сердце пропускает удар, и наши губы сливаются в поцелуе. Я ожидала любых чувств, мне всегда казалось, что поцелуи - что-то невыносимое и противное. Оказалось, я сильно ошибалась. Мои ощущения не описать словами, могу только сказать, что в этот момент я поняла, что это значит - бабочки в животе.

- Ух ты, - невольно вырывается у меня, когда я отстраняюсь от Быстролапа. Он лишь ухмыляется, а в глазах его пляшут озорные огоньки. Тут в голову приходит еще одна мысль: скольких девушек он целовал так же, как меня сейчас? Я знаю, Быстролап в школе пользовался популярностью среди девчонок, и от этого становится тошно. Он ведь мой. Почему то мне хочется услышать подтверждение моим словам. - Теперь ты мой, правда?

- Твой, чей же еще, - улыбается он, обнимая меня. Господи, как же это приятно! Я окидываю взглядом толпу: все взгляды прикованы к нам, многие перешептываются, кто-то улыбается, а некоторые утирают слезы, говоря, что нам не суждено быть вместе. Трибутов из других дистриктов явно раздражает то, что мы в центре внимания, однако кого это волнует? Нас с Быстролапом - точно нет.

***

После парада мы отправляемся на свой этаж. Проживаем мы в тренировочном центре, на двенадцатом этаже. Уже стоя в лифте, я думаю, что поступила неправильно. Зачем попросила его поцеловать меня? Теперь я буду надеться на что-то, на будущее, тесно связанное с ним, хотя через довольно короткое время нам придется стать соперниками на арене. Хотя нет, все правильно. Теперь он хотя бы знает о моих чувствах, а то умру, а он не предполагал бы, что все мои мысли только о нем.

Этаж оказывается огромным. Я вижу огромный стол, на котором уже много блюд, телевизор, кресла и диваны. Решив, что не буду ужинать со всеми, я направляюсь в свою комнату. Захожу внутрь, захлопываю за собой дверь и падаю на кровать, даже не осмотрев свое временное жилище. Слышу, как дверь открывается, кто-то входит. Не загадка, кто - конечно же пришел Быстролап, сейчас потребует объяснений.

- Песчаная Буря говорит, что мы с тобой извращенцы, а Щербатая заявила, что ты здорово придумала, - говорит он, дотрагиваясь до моего плеча. - Знаешь, меня интересует, что это за порыв был на параде и что за вопросы. Почему ты внезапно захотела, чтобы я поцеловал тебя? Яролика, знаешь, ты очень странно вела себя.

- Внезапно захотела? - усмехаюсь я и сажусь на край кровати, взглянув Быстролапу в глаза. Разве он не понимает? - Да я ждала этого момента с самого первого для нашего знакомства! Разве ты никогда этого не замечал? Всегда я была спокойна лишь рядом с тобой. Вчера ночью ты спас меня от ночных кошмаров одним лишь своим присутствием. Да я люблю тебя, черт возьми. И всегда надеялась, что ты тоже...

Я утихаю. Почему я так раскричалась? Чувствую, как Быстролап пододвигается ближе. Я и сама не замечаю, что слезы текут из глаз. Если бы он любил меня, он бы все давно понял. Шаги возвещают о том, что Быстролап собрался уходить, а я начинаю рыдать еще громче.

- Не уходи, прошу тебя. Не уходи, - шепчу я, однако он слышит. Поворачивается и идет обратно. Подождав, пока я одену ночную сорочку, он помогает мне лечь поудобнее, бережно поправляет подушку и ложится рядом. Да, он знает, что мне это нужно. - Спасибо, - шепчу я, прижимаясь к нему всем телом.

- Прости меня, я вел себя сейчас, как придурок, - говорит он. Я улыбаюсь, чувствую, как Быстролап целует меня в макушку, а его рука притягивает меня ближе. И снова эти мурашки по коже, снова божественные ощущения. Как же хорошо, что он рядом. - Люблю тебя.

- А я тебя, - шепчу в ответ, приподнимаю голову и дарю ему легкий поцелуй, после чего мы оба засыпаем, уносясь в страну грез, и при этом нам совсем не хочется просыпаться.

- Ты любишь меня? - я лежу на кровати, смотря Быстролапу в глаза.

- Хочешь узнать? - спрашивает он, в его глазах я замечаю незнакомые мне огоньки. Похоже, что Быстролап решает, будто доказать на практике легче, чем выразить все в словах, поэтому, не теряя ни минуты, притягивает меня к себе и целует. Я чувствую, как его язык проникает в мой рот, изучая его. Этот поцелуй - совсем не такой, как вчерашний, однако мне нравится. Чувствую, как по телу разливается приятное тепло, начинает кружиться голова, а руки сами собой принимаются расстегивать пуговицы на рубашке Быстролапа, в которой он спал. Он переворачивает меня на спину, моментально оказываясь сверху, разрывает поцелуй, его руки скользят по моей спине снизу вверх, нащупывают застежку бюстгальтера, и вскоре вещица летит прочь, а мне остается лишь гадать, куда же делась ночнушка, в которой я легла спать вчера вечером.

- Стоп, стоп, стоп, - шепчу я, когда до меня внезапно доходит, к чему идет дело. Ну надо же, какая я несообразительная! Нет, я, конечно, люблю Быстролапа, но я еще не готова. Укутываюсь в одеяло и отодвигаюсь от него как можно дальше, а он в этот момент смотрит на меня с удивлением. Еще бы, я действительно странно веду себя этом утром. Сначала позволяю стягивать с меня нижнее белье, а потом внезапно отшатываюсь от Быстролапа, будто он огонь, и я в любой момент могла бы обжечься. - Не пойми меня не так. Понимаешь, не сейчас.

- А когда наступит твое "сейчас"? - спрашивает Быстролап, явно разочарованный. Я и правда спрашиваю себя: когда? У нас нет времени, вскоре мы будем выброшены на арену, и там-то уж точно не останется ни минуты для романтики! Возможно, Быстролап прав, но я сама не знаю, чего хочу. Признаться честно, я давно уже прокручивала в голове этот момент, но мне страшно, я действительно боюсь. Сердце говорит, что Быстролап никогда не сделает мне больно, однако разум заставляет бояться.

- Скоро, - обещаю я, легко целуя Быстролапа в губы. Такой ответ явно не обнадеживает, зато немного успокаивает его, и он, улыбнувшись мне, встает с кровати и идет по направлению к ванной. Рубашка остается на кровати, и я любуюсь его телом. Да, он идеален, никогда в жизни не видела парня, который был бы красивее, чем мой Быстролап. Да я везунчик, раз он достался мне!

Пользуясь моментом, я быстро бегу в гардеробную, накидываю халах и застегиваю его. Ну вот, так-то лучше! Пока дожидаюсь Быстролапа, вызываю прямо в комнату парочку горячих свежих тостов с джемом и съедаю их с невероятной скоростью, ведь вчера мы с Быстролапом не ужинали. Дожидаюсь его достаточно долго, и когда он выходит, то начинает извиняться за задержку, говорит, что никак не мог разобраться, как настроить нужную температуру воды. Я смеюсь и иду в душ. Как только закрываю за собой дверь, сразу отправляю халат куда подальше и захожу в душевую кабинку, стоя несколько минут под теплыми струями воды. Из головы все не выходит Быстролап: его прикосновения, крепкие и сильные руки, родной голос и губы. Еще вчера утром я не задумывалась о Быстролапе, как о мужчине так глубоко.

Нажимаю на кнопку: появляются губки и начинают натирать меня, а я тем временем мою голову. Быстро ополаскиваюсь и вылезаю из душа, натягиваю джинсы и футболку, которые прихватила с собой и выхожу из ванной комнаты. Быстролап ждет меня, сидя на кровати, и я снова любуюсь его телом.