Ушла!
Чернокрыл лежит недвижим, будто дремлет. Его стеклянные глаза зло блестят в свете луны.
Ночной ветер крепчает, беспокойно колышутся веточки вереска над головой воина, но он их не замечает. Взгляд Чернокрыла устремился сквозь стебли трав, над спинами спящего Племени, и неотступно сопровождает каждое движение пары часовых Ветра. Они тоже наблюдают. Поднимаются, обходят лагерь нарочито медленно и близко, почти задевая его концами своих длинных тонких хвостов. Чернокрыл дыбит загривок и молчит. За ним так очевидно надсматривают. Каждый их взгляд в его сторону - как свидетельство заботы и сурового контроля. Так не может продолжаться всю ночь. Караульных сменят другие караульные, но он - он один-одинешенек. Сквозь пелену бешенства воин чувствует, как спокойнее и спокойнее бьется его сердце и как все настойчивее в его голове звучит голос привычки и усталости: "Спи!.. Спи..." Он хохлится, снова дыбит загривок так, что по коже как ток бегут мурашки.
Я побегу сразу, как только увижу их. Никаких раздумий или сомнений. Увидел - побежал.

Природа этой ночью напоена силой. Близкий лес шипит как клубок змей, то тихо, то нестерпимо громко. Сегодня будто что-то пробудило вековые деревья и они возобновили свое вече, прерванное, быть может, сотни лет назад - так живо звучал ропот их крон, доносимый ветром в пустоши. И что-то тревожное вибрирует в их речах. Державная луна, окруженная бледным венцом, беспристрастно льет на луга и склоны холмов ровный холодный свет. Сквозь ее лучи как дикие духи проносятся ветра, ныряют к земле и вновь вздымаются ввысь, оставляя на траве зигзагообразные росчерки. Здесь больше нету звуков - только инфернальный шелест ночных трав. Ни сверчков. Ни ночных птиц.
Светло, но в травах скопилась такая чернота, что пара патрульных бредут к лагерю вслепую, изредка высовываясь из травы как суслики и получая ветер в морду. Ходить по пустошам в такую погоду сложно: запахи слизывает и относит в сторону, и Племени приходится ходить по ориентирам. Но они привычны - и к погоде, и к путешествиям на удачу.

Сердце ёкнуло. Чернокрыл поднимается в тени своего куста, едва замечает две тени, спускающиеся с холма в затишек лагеря Ветра. Поднимаются и караульные. Они помахивают хвостами и переводят взгляд с молодого воина на приближающихся патрульных и обратно. Звезды колют глаза. Чернокрыл вдыхает побольше воздуха. Его хвост тоже ходит ходуном. Кот в бешенстве от того, что позволил себя удержать. Он демонстративно не отряхивал шкуру после того, как был позорно опрокинут наземь перед всем Собранием Племени. У них не выйдет этого дважды - Чернокрыл больше не станет ждать и спорить. 
Воин отступает назад, буравя глазами шагнувших к нему караульных. Если бы это было возможно, его ярость сгустками бы капала из глаз и выжигала траву до черноты.
- Остановись, Чернокрыл! Ее не воротить. Она сама приняла решение, и ты знаешь почему!, - пытаются вразумить кота. Когда тот отвечает, его голос едва слышен от ветра и хрипоты долгого молчания. Чернокрыл кричит, и ветер дует ему в морду:
- Я должен с ней поговорить! Не мешайте мне, и я вернусь - с ней или без нее!
Чернокрыл замечает, как начинает просыпаться и поднимать головы с подстилок Племя, и больше не медлит. Кот разворачивается и прыжком пускается в бег. Его тело сжимается и растягивается над землей как хорошо смазанный механизм. Он огибает патруль, который замер, услышав приближающийся топот, и встает на их еще держащийся след. Позади не слышно погони. На секунду раскаяние и благодарность стискивают Чернокрылу грудь и он сбавляет темп. Его отпустили с миром. И его ждут назад.
Ветер туго ударяет в нос и по глазам, когда кот оказывается на вершине холма. Теперь нужно торопиться, пока свежий след не начал выветриваться.

Отредактировано Чернокрыл (2014-08-09 23:53:29)